Все пройдет, но с карантином это случится быстрее…

Даже элегантные парижанки не обходились без санитарных масок. Париж, 1918-1919 годы

Итак, грипп-испанка. Точных сведений о жертвах этого заболевания практически не сохранилось. Вернее, их никогда и не было: правительства эту информацию скрывали во избежание паники или значительно преуменьшали цифры. Считается, что в 1918-1919 годах за 18 месяцев, в течение которых длилась эпидемия, во всем мире испанкой заболело около 550 млн человек, или 29,5% населения планеты. Умерло, по разным данным, от 20 до 100 млн. Эпидемия началась в конце Первой мировой войны и быстро обошла ее по масштабу жертв. Вирус не миновал тогда ни одну европейскую страну.
Несколько штрихов из тех времен, когда главным действующим лицом была испанка.
– Первая подтвержденная вспышка гриппа была зарегистрирована в США на военной базе в северо-восточном Канзасе 11 марта 1918 года.
– В Сан-Франциско, Чикаго и других городах США было столько смертей, что власти даже решили запретить похороны.
– Медсестра Джози Браун (США) писала: «Морги были упакованы до потолка штабелями трупов. Не было времени лечить больных, мерить температуру, давление…»
– К концу 1918 года грипп-испанка убил 57 тысяч американских солдат, что значительно превышало потери США в сражениях Первой мировой войны.
– Испанка, как правило, протекала быстро – в Великобритании ее называли «трехдневной лихорадкой», но некоторые умирали уже на следующий день после заражения.
– Особенностью испанки было то, что она часто поражала молодых людей: почти половина всех смертельных случаев гриппа в 1918 году была среди людей от 20 до 40 лет.
– Испанкой эта разновидность гриппа названа потому, что именно испанское правительство первым публично объявило о пандемии.
– В США летальность от испанки была особенно высока среди индейцев: некоторые племена прекратили тогда свое существование. А в России более всего пострадали буряты…
Считается, что испанка обошлась с Россией не слишком жестко. И это на фоне ужасов революции, Гражданской войны, разрухи и голода. Эпидемии следовали одна за другой: холера, сыпной и брюшной тиф, оспа, малярия, дизентерия. Толпы беженцев и воинские эшелоны сновали по всей России. Недоедание, холод, резкое падение уровня жизни, ужасающая скученность – все это способствовало распространению эпидемий. Впрочем, отдельной статистики по этому поводу не сохранилось, а та, что есть, смешивается с данными по другим болезням.
К слову, эпидемия испанки фактически миновала Петроград – лишь 13,5 тысячи заболевших за зиму. Скорее всего, по той причине, что этот город с 1917 года фактически находился на осадном положении. Случайные люди туда не попадали, в бывшей столице почти не было беженцев. Тем не менее именно от испанки умер тогда Яков Свердлов.

Госпиталь для зараженных испанкой, бывший спортивный зал. Лондон, 1918 год

А на остальной территории России вовсе не испанка, а тиф косил целые армии. Белые, красные и зеленые потеряли от тифа в несколько раз больше людей, чем непосредственно в боях. Мемуары участников Гражданской войны полны описаний чудовищных тифозных эпидемий, но об испанке почти никто не упоминает.
Кстати, в России к началу XX века уже имелся богатейший опыт сугубо санитарного противодействия эпидемиям, которых с незапамятных времен у нас было вдоволь. Изолировать заболевших, уничтожать все следы их пребывания на той или иной территории, не допускать скопления людей, препятствовать слишком активному их перемещению, содействовать самоизоляции и, конечно же, соблюдать личную гигиену. При этом, чем раньше будут приняты меры, тем больше будет толка. Скажем, наш с вами земляк Степан Данилович Бурнашев в бытность свою командиром старого Курского пехотного полка столкнулся с несколькими случаями чумы среди своих солдат. Он за пару дней выстроил в голой степи небольшой военный лагерь, переместил туда заболевших и под страхом расстрела запретил контакты с ними. Ухаживали за больными солдаты, в разное время уже пережившие эту болезнь. В результате чума миновала…
Этот случай из биографии Бурнашева (в будущем – курского губернатора) имел место, когда чума в новых российских землях на юге была общей проблемой. Как раз с того времени в Курске остались некоторые топонимы. Так, урочище Солянка получило свое название от слова «соляник» – соляной амбар. В этом месте (в те времена – далеко за пределами городской черты) складировали соль, приходившую с обозами чумаков с юга, где была замечена чума. Опасение вызывала не сама соль, а возчики-чумаки, которые вполне могли быть носителями этой болезни. То есть – все тот же карантин.
А вы знаете, что слово «карантин» в переводе с итальянского означает «сорок дней»? Всем кораблям, прибывающим в Венецию, предписывалось на сорок дней встать на якорь рядом с островом Лазаретто (отсюда – лазарет) в четырех милях от Венеции. После этого срока комиссия врачей принимала решение: допускать корабль в главный порт или нет.
Сейчас люди всей планеты сидят по домам, мучатся от одиночества и думают, чем бы им заняться. В этой ситуации человечество оказывалось и раньше: Пушкин, например, просидел на холерном карантине три месяца в 1830 году, по сути – в самоизоляции. Этот период был назван Болдинской осенью и оказался самым плодотворным в его писательской биографии.
Из Болдина 30 сентября 1830 года поэт в отчаянии писал своей невесте: «…Мне объявили, что устроено пять карантинов отсюда до Москвы, и в каждом мне придется провести четырнадцать дней; представьте себе, в каком я сквернейшем настроении!»
Несколько раз Пушкин все-таки пытался вернуться в Москву. Он даже предложил мужикам, «стоящим в карантине», серебряный рубль, чтобы те его пропустили, но это не помогло.
На самом деле до Москвы было устроено не 5, а 14 карантинов. Пушкину пришлось вернуться в Болдино и стать надзирателем участка. Он просвещал крестьян и даже проводил проповеди…
Летом 1831 года Александр Сергеевич жил с молодой женой в Царском Селе, окруженный холерными карантинами уже следующей эпидемии. В письме к своему доброму приятелю Плетневу он пишет: «…Опять ты хандришь. Хандра хуже холеры, одна убивает только тело, другая убивает душу. Вздор, душа моя; не хандри – холера на днях пройдет, были бы мы живы».
К слову, Александр Грибоедов в начале 1820-х годов жил в Тифлисе, куда к тому времени из Ирана принесло холеру. В письме Кюхельбекеру он делился скорбью об утрате друзей и знакомых, погибавших практически у него на глазах. И тем не менее именно в Тифлисе были написаны первые два акта комедии «Горе от ума».
В завершение повторим слова великого поэта, несколько изменив их и адресовав всем россиянам: «Душа моя, не хандри… Как заканчивалась холера, так пройдет и коронавирус…»
Виктор КРЮКОВ
из самоизоляции