Наш человек у президента

Почти четыре часа живого общения, 507 журналистов, 50 вопросов, ответы, разобранные на цитаты, – так, если вкратце, можно описать ежегодную пресс-конференцию Владимира Путина. В этом году она проходила 24 декабря в Манеже – раньше президент общался с журналистами в Центре Международной торговли. А в прошлом году из-за коронавирусных ограничений мероприятие прошло в режиме телемоста.

Хождение через три теста

В этом году общение журналистов с президентом было личным. Однако пандемия изменила привычный формат: чтобы провести пресс-конференцию в режиме живого общения, потребовался более просторный зал и повышенные меры санбезопасности. Свободной аккредитации на президентскую пресс-конференцию не было – доступ получили представители федеральных и иностранных СМИ, получившие приглашения от пресс-службы президента. Из Курска в столицу поехали корреспонденты «Курской правды» и телекомпании «Сейм».

Такой подход, во-первых, сократил количество «проходных» вопросов, а во-вторых, избавил от толчеи на входе в зал и лихорадочных поисков свободного места. В этот раз стульев хватило всем приглашённым, а чтобы ни у кого не возникло желания придвинуться к коллеге и тем самым нарушить социальную дистанцию, задние ножки стульев были привязаны к металлическим рейкам.

Одним из обязательных условий стала сдача трёх ПЦР-тестов строго по датам – 19-го, 21-го и 22-го декабря. Перед тем, как попасть в Манеж, пришлось отстоять в очереди за пропусками на пресс-конференцию, которые выдавали в здании Администрации президента, и там же пройти проверку через металлоискатель.

В самом Манеже было гораздо проще и быстрее: одни сотрудники проверяли справки с ПЦР, другие – паспорт, третьи – вещи. Дальше из преград на пути к залу остался только буфет с едой в индивидуальной упаковке, а также дезинфицирующие рамки, где всех входящих обрабатывали распыленными частицами серебра.

Перед входом в зал стояли представители Федеральной службы охраны, а рядом с ними – столы, куда журналисты, приехавшие на пресс-конференцию впервые, выкладывали из рюкзаков и сумок бутылки с водой и еду из президентского буфета. А также – наглядную агитацию, которая не вписалась в формат А4. Впрочем, таковой, в отличие от еды, оказалось немного. Уже в зале сотрудники ФСО забрали российский флаг у одного из коллег – он накинул его на плечи, между тем обращение с государственной символикой строго регулируется законом.

Путин начал разговор без привычного предисловия – сразу с вопросов. Его пресс-секретарь Дмитрий Песков, услышав выкрики из-за зала, которыми журналисты пытались привлечь внимание президента, попросил: «Давайте не будем кричать!». «Будем, будем, кричите!» – возразил глава государства.

Те, кто смотрит пресс-конференцию по телевизору (или же не смотрят вообще), часто со знанием дела утверждают, что вопросы, дескать, заранее заготовлены, кандидатуры давно определены, и всё согласовано. По итогам своих четырёх поездок могу с уверенностью сказать – всё это неправда.

Максимум, что в таких ситуациях бывает, это договоренность Дмитрия Пескова с президентским пулом по темам вопросов и персоналиям. Всё остальное абсолютно непредсказуемо, поскольку Путин зачастую сам выбирает собеседников из зала. Чем он при этом руководствуется, сказать сложно – цвет одежды, надпись на плакате и другие внешние отличия не всегда работают.

Гвозди бы делать из этих людей

Коллеги-журналисты приятно удивили: вопросы были исключительно по существу, без самолюбования. Уже после пресс-конференции мне удалось пообщаться с некоторыми из них, например с Зохрой Ишмухаметовой (агентство «Спутник»), девушкой в белом платье, задавшей Путину вопрос о талибах.

Оказалось, что у Зохры – афганские корни, поскольку ее папа родом из Афганистана, а мама русская. Проблемы исторической родины волнуют её с детства, а с талибами она разговаривает на их родном языке и без паранджи – так, к слову, называется ее телеграмм-канал «Афганистан. Без паранджи».

– Талибы (члены организации «Талибан», признаны в России террористической) несколько раз приезжали в Москву на различные мероприятия, последний раз это было в октябре, и мы тогда тоже общались, – рассказала Зохра. – Не могу сказать, что возникали какие-то сложности – они дают интервью, отвечают на вопросы. Но я думаю, что это часть определённой стратегии: они понимают, что не у себя дома, и не могут диктовать правила.

Ещё одним моим собеседником стал Стас Натанзон, ведущий с телеканала «Россия 24». Его я спросила о впечатлениях от пресс-конференции и о том, какой вопрос он хотел задать президенту.

– Я хотел задать вопрос про сложную судьбу российских предпринимателей, многих из них сажают в СИЗО, отнимая у них бизнес, – это большая проблема, есть люди, которые сидят годами, – рассказал Стас. – У меня есть конкретные примеры таких людей… Если в целом говорить о пресс-конференции, она, может быть, была не очень яркой на цитаты, в ней может было не так много эмоциональных высказываний Путина с хлёсткими оценками, но по содержанию это было интересно.

– Как вам кажется, сместился ли акцент на регионы?

– Я бы очень хотел, чтобы он сместился в сторону регионов, и президент сам этого хотел – помните, он несколько раз давал слово региональным СМИ, говоря про мой канал, что тот ещё успеет задать вопрос. И он действительно прав: «Россия 24» ещё успеет задать вопрос президенту, будут другие поводы, а вот регионалы – нет.

Я думаю, каждый журналист сидел в зале с каким-то важным вопросом – за исключением, разве что, вопроса про Деда Мороза… Должны быть, наверное, разряжающие атмосферу вопросы, но есть и куча проблем в стране. У нас, знаете,страна, в которой никогда не закончатся вопросы к президенту…

Что сказал президент

Об экономике
– Наша экономика, столкнувшись с вызовами коронавирусной инфекции и необходимыми вынужденными ограничениями в этой связи в экономике и в социальной сфере,… всё-таки оказалась более мобилизованной и готовой к таким шокам, чем многие другие развитые экономики мира, если считать пять, шесть, семь или десять ведущих экономик мира, даже если двадцатку взять.

У нас уровень спада экономики составил три процента, что гораздо ниже, чем во многих ведущих экономиках мира, и мы восстановились гораздо быстрее, чем другие страны, рост ВВП – 4,5 процента ожидается в этом году. Сейчас он 4,6(процента) – по октябрь включительно. Промышленное производство растёт темпами в пять процентов, переработка, перерабатывающая (промышленность) – 5,2.

Международные резервы подросли у нас: были 595 миллиардов (долларов), стали 625,5. Растёт и Фонд национального благосостояния – 185,2 миллиарда долларов. Это всё говорит об устойчивости и о хорошей макроэкономике.

О зарплатах и пенсиях

– Среднемесячная зарплата начала расти в реальном выражении, слава богу. Изменения и в реальных располагаемых доходах населения: если был минус два процента, то в этом году мы ожидаем рост.

Инфляция восемь процентов ожидается. Это гораздо больше, чем прогнозировали. Но всё равно рост реальных (доходов) за вычетом этих инфляционных расходов всё-таки 4,1 процента. По году будет – специалисты ожидают, эксперты наши  – 3,5 процента рост реальных доходов. Конечно, далеко не у всех категорий граждан. Конечно, это средние показатели, я хочу ещё раз это подчеркнуть, когда граждане будут смотреть, слушать, скажут: ну вот, опять там средние. Но мы вынуждены средними цифрами оперировать, для того чтобы у нас были определённые ориентиры.

О вакцинации

– У нас, к сожалению, так же, как во многих других странах,  возьмите некоторые европейские страны, они тоже переживают по поводу того, что низкий уровень вакцинации, – скажем, в Федеративной Республике Германия, в стране с очень хорошо развитой системой здравоохранения, хотя и там тоже много критики в адрес системы здравоохранения, но всё-таки одна из наиболее эффективных систем в Европе, – низкий уровень.

У нас он какой? 59,4 процента на сегодняшний день или на вчерашний вечер. У нас около 70 миллионов сделали первую прививку, 70 с небольшим сделали два укола. Но этого недостаточно: нам нужен коллективный иммунитет где-то под 80 процентов. Надеюсь, в следующем году, хотя бы в конце первого квартала – во втором квартале, мы достигнем этого уровня. В некоторых странах сейчас уже говорят о необходимости достижения коллективного иммунитета в 90-95 процентов.

Нужно ли вводить какие-то меры преследования на этот счёт? Я думаю, что нет. Дело совершенно не в какой-то политической воле. Дело в том, что всегда сила действия равна силе противодействия. Как только начнёшь давить, так – у нас же народ изобретательный – сразу появятся способы обойти это стремление надавить, и будут найдены эти способы. Нам нужно идти по другому пути. Нужно с уважением относиться к людям, несмотря на их позицию, и терпеливо разъяснять необходимость принятия определённых мер.

Подготовила Татьяна ЛАСТОЧКИНА,
фото автора и сайта kremlin.ru