Курский режиссер Сергей Малихов: «Я бы с удовольствием играл в своих постановках»

Вот уже месяц на сцене Молодёжного театра «3Д» с успехом идёт спектакль «451 градус по Фаренгейту» по роману Рэя Бредбери в постановке режиссёра Сергея Малихова. Почти три тысячи зрителей оценили новую яркую постановку в жанре социальной антиутопии. Каждый раз – аншлаг! «451 градус по Фаренгейту» завоевал Гран-при на «Студенческой весне» и был объявлен лучшим спектаклем. Коллектив «3Д» отмечен за лучшее музыкальное оформление и хореографию. Сергей Малихов поделился с нами своими мыслями и ощущениями уже после премьеры.

В театре не хватает мужчин!

– Сергей Игоревич, вы – актёр, которого очень любят на сцене Курского драматического театра. А в спектакле «3Д» вам хотелось бы сыграть?

– Если бы у меня была возможность попасть в любой из спектаклей «3Д» в качестве актёра, я бы с удовольствием пошёл. Когда подбираем материал, всегда думаю о том, хотел бы я это сыграть или нет. Я не смогу объяснить артисту, что ему играть, если сам не ощущаю. Но есть один очень важный фактор: знаю, что, если пойду на сцену, режиссура начнёт распадаться. Мне нужен человек в зале, которому я доверяю, который скажет мне, что происходит. Я очень завидую тем людям, которые могут себя анализировать точно. Если я выйду на сцену, мне некому будет говорить, что так, а что нет. Только по этой причине! А так – я бы с удовольствием играл в «3Д».

– У вас очень большая труппа, много новичков. Сколько новых актёров принимаете ежегодно? Хватает ли исполнителей мужских ролей?

– Это лишь впечатление. Просто ребята очень быстро переодеваются и играют по пятнадцать ролей. На самом деле актёров не так много: на данный момент – семь юношей и тридцать две девочки. Мужчин не хватает: это кошмар. Но, насколько я знаю, так почти во всех театрах, это общая проблема.

– Чем отличается поколение ваших нынешних артистов от труппы «3Д» в начале пути театра?

– Мастерская «3Д» – проект, из которого выросли все актёры. С каждым набором я стараюсь нагружать ребят всё сильнее, и это даёт плоды. Выпускник, например, третьей мастерской не может и одной четвёртой того, что нынешний. Сейчас есть «зазор» между новенькими и старенькими, но не такой большой, как раньше. Из-за того, что в мастерской была легче программа, и казалось, что усложнять нельзя – эта разница была видна. Сейчас 50, а то и 60 процентов труппы – новые люди. В новой мастерской задачи максимально усложнены: например, больше упражнений на срочный ввод. Это когда у актёра есть полчаса на то, чтобы ознакомиться с ролью, «посмотреть» хореографию. В нашем театре это особенно сложно: всё строится на музыке. Один актёр выпал, и всё рассыпалось. Недавно мы столкнулись с такой проблемой: зрители уже практически заходят в зал, а у нас срочная замена актёра. Но артисты знают, что такое срочный ввод! Благодаря этому, зрители не поняли, что же произошло. Такие случаи – не редкость. Буквально вчера мы заменили актёра за 20 минут. Я считаю, что новое поколение артистов «3Д» будет гораздо сильнее, чем предыдущее. Конечно, артисты, которые в театре уже несколько лет, – вне конкуренции.

– Наверное, можно сказать, что сегодня уже существует метод «3Д». Есть мастерская, и, вероятно, существует какая-то особая школа Сергея Малихова. Не планируете ли вы преподавать в театральном вузе?

– Не могу сказать с уверенностью, будет это или нет. Я встречаю людей и обучаю их за четыре месяца, что длится мастерская. Мне это нравится. Конечно, профессию актёра за это время не освоить, её предстоит познавать бесконечно. Но обучать одних и тех же четыре года … Мне приходилось видеть, как будущие артисты поступают, но не хотят учиться. На курсах такие люди просто сразу уходят, а в театральных вузах – остаются. В студенческие годы я видел людей с фанатичным желанием учиться гораздо меньше, чем на курсах. Не знаю, с чем это связано. Ведь, казалось бы, должно быть наоборот. Поступать в театральный вуз должны одержимые люди, а на курсы те, кто хочет просто познакомиться с актёрским мастерством.

– Кто не сможет стать артистом театра «3Д»?

– Среди наших зрителей есть люди, которые уже несколько лет сидят в зале в надежде, что придёт их время. Чаще всего те, у кого страдает чувство ритма. Если не удастся его улучшить, ничего и не получится. В наших спектаклях это основополагающий фактор. Очень мало шансов, если у человека плохая память, если он неэмоциональный, вялый, аморфный. И, конечно, – нет, если претендент ленивый. Но я считаю, что, если захотеть, то всё вышеперечисленное можно самостоятельно исправить. Потому что большинство артистов, которых вы видите на сцене, не были такими, как сейчас. Например, Артём Акопов. Когда мы в первый раз вводили его в спектакль, он абсолютно ничего «не слышал». Сегодня Артём ведущий артист, во всех спектаклях у него центральная роль. Это всё – труд.

Страшно, когда всё одинаковое

– В вашем новом спектакле «451 градус по Фаренгейту» героев «опутали» социальные сети. Да и все мы сегодня глубоко «проросли» в них. Но как раз в дни премьеры произошла блокировка многих платформ. Как вы к этому относитесь?

– Закрыли Instagram, и я грущу лишь потому, что это было хорошее место для рекламы. Нельзя сказать, что я против соцсетей: сижу в ВК, использую его по полной. Но когда задаёшься вопросом, какая разница между социальными сетями, то понимаешь: всё одинаковое. Это странно и ужасно одновременно.

– В спектакле очень яркие миниатюры, где герои делают селфи. Долго ли работали над этими сценами?

– Это самое первое, что мы «развели». У меня почему-то в голове возникло: метро, мегаполис, идут очень много людей, все – в телефонах. Начал развивать: что они могут делать? Листать ленту, но это мелко. Как обозначить телом, что это – огромный гаджет? У нас есть мизансцена, где ребята обнимают друг друга, а за спиной падают в телефоны. Но после этой встречи обязательно фотографируются. А что касается танцев, то мы просто сделали попурри из популярных движений. Брали самые «топовые» и склеивали в одно.

Правильный спектакль понимаешь без слов

– Два года назад состоялась премьера спектакля по пьесе турецкого автора Тунджера Джюнженоглу «Лавина». Герои общаются на русском языке жестов. В зале не раз были и глухие зрители. Как они отнеслись к вашей работе?

— Курские представители Всероссийского общества глухих не раз были на нашем спектакле. Отзывы самые положительные. Такие зрители всё чувствуют тоньше, острее. Станиславский говорил, что правильный спектакль ты как бы накрываешь куполом и понимаешь всё без слов.

А недавно мы столкнулись с проблемой. Наследница автора пьесы пригласила нас на фестиваль, посвящённый творчеству Тунджера Джюнженоглу. Мы уже приготовили чемоданы, но тут выяснилось, что по регламенту в труппе должно быть не более 11 человек. А у нас только главных героев около 11! К сожалению, поездку пришлось отменить. Возник ещё один вопрос: что делать, если нас будут смотреть люди, говорящие на другом языке. Можно дать субтитры, но есть сцены, где мы говорим шёпотом, не используя жестов… Но пролог у нас вообще не сопровождается субтитрами. Получается, что иностранец не узнает главное – о чём это история. Выяснилось, что пока спектакль показывать таким зрителям нельзя. Решили, что если когда-нибудь нам придётся показывать спектакль иностранцам, сделаем пролог под субтитры.

– Как о вас узнали родственники Джюнженоглу?

– Нам позвонили из Российского авторского общества. Причина – наш пост в Instagram, а под ним хэштег с именем автора. Представители РАО связались с наследницей – сестрой Джюнженоглу. А она, связавшись с нами, поинтересовалась, почему не в курсе того, что мы поставили пьесу. Стало понятно: мечта, которую я озвучил на Новый год, «желаю всем почувствовать, что мы настоящий театр», сбылась. Претензии, которые нам выдвигали, были равны претензиям настоящему театру. Для начала нас попросили предоставить кучу справок, которых у нас нет. Как нет и штата сотрудников, которые за это отвечают. Мы – студенческий театр, «сам себе режиссёр»: сами шьём костюмы, продаём билеты. Тогда нам очень помогла помощник художественного руководителя Курского драматического театра Ольга Люстик. Ольга Николаевна посоветовала нам напрямую связаться с родственниками автора и обсудить все моменты. Мы написали письмо, в котором рассказали о нашем театре. Если честно, я не надеялся на положительный отзыв. Но мы его получили. На странице наследницы сразу же появились фотографии «3Д». Наше знакомство переросло в дружбу. Однако теперь РАО обратили внимание на весь наш репертуар. Среди авторов пьес, которые идут на сцене нашего театра – Гюго, Васильев, Куприн…

Моцарт в аранжировке «3Д»

– Что касается музыки в спектаклях – тут ваши авторские права. У вас же свой композитор?

– Да, музыку ко всем нашим спектаклям написал Игорь Кулька, любитель классики. А в «451 градус по Фаренгейту» нам нужны были и современные композиции. Игорь недоумевал: как делать рэп? Я попросил: «Так, чтобы я не понял ни слова». Помню, он пришёл на репетицию и сказал: я не спал, но я принёс рэп. Кстати, слов там и впрямь не разобрать, но эмоции, смысл переданы очень верно. Кажется, Игорь даже полюбил хип-хоп. Долго думали, какая музыка наиболее полно будет соответствовать высокому искусству. Остановились на «Реквиеме» Моцарта. Игорь написал аранжировку, а в оригинале зрители слушают «Реквием» только в финальной сцене. Кстати, некоторые с удовольствием смотрят современные интермедии, но сразу начинают скучать там, где у нас сцены с книгами. А кто-то скучает на интермедиях, но сразу оживляется на театральных моментах.

«Владей собой среди толпы…»

– Вы хотели бы побывать в будущем? Увидеть, а что же там? Это будет близко к миру, который вы совместно с Брэдбери нам подарили, или что-то ещё?

– Я столько слышу комплиментов в адрес этого спектакля, как будто я это написал. Есть такие точные моменты, что даже страшно. Предвидеть такое в 1953 году… А может, до нас дошло не сразу, и 1953 это всё уже было. Поэтому я просто взял зеркало и поставил его на сцену. В свете последних событий я относился к тем людям, которые смеялись и говорили, что ничего не будет. А сейчас я в такой стадии, что не удивлюсь ничему. Сейчас происходят страшные события, а у нас уже какой-то иммунитет. Всё так познаётся –в сравнении… До коронавируса мы считали, что плохо живём, потом происходит чума, и все – как же мы хорошо жили, а сейчас сидим по домам. Но коронавирус уже не идёт ни в какое сравнение с нынешними событиями. Недавно сидел за час до спектакля, играла третья группа. И тут ко мне подходят и говорят, что надо менять артистку – ей стало плохо. Я сразу подумал: как же хорошо было… Есть две догмы: человек привыкает ко всему и всё познается в сравнении.

– В спектакле есть очень трагичная, даже жестокая сцена. Пожарные уничтожают все книги: так предписывает закон. Не желая расставаться с любимыми произведениями, женщина остаётся в доме. Её сжигают вместе с книгами. Но у Брэдбери не совсем так.

— Мы, конечно, тут немного «подправили». В оригинале героиня лишь говорит: «Мы зажжём такой факел, который вам не потушить». Мне показалось этого мало, нужно было, чтобы Монтег был потрясён ещё сильнее, чтоб он стал другим. Именно поэтому мы взяли слова Фабера и просто отдали хозяйке книг. Помните, когда она перед смертью, вцепившись в Монтега, кричит ему: «Ищите, где только можно: в старых пластинках, книгах, в окружающей вас природе, в самом себе». Вот с этими мыслями Монтег и вернулся домой. Мы изменили ещё один важный момент: у Брэдбери женщина сжигает себя сама, мы долго над этим думали, и всё-таки пришли к выводу: её должен сжигать Битти. Всё это для того, чтобы в этот момент началось преображение главного героя – Монтега.

– В спектакле сжигают книги. К счастью, это только сценический эффект. Как удалось его добиться, и что за книги на сцене?

– «Огнемёт» пожарных создан на 3Д-принтере. А книги самые разные. Мы решили, что в спектакле должны прозвучать самые яркие отрывки из произведений великих авторов. Шекспир, «Гамлет» – «Быть или не быть». Грибоедов, «Горе от ума» – «А судьи кто?». Начали выбирать цитаты. Я хотел, чтобы книг было восемь, мы долго искали, очень многое меняли. Остался «Гамлет» Шекспира, «Преступление и наказание» Достоевского, «Божественная комедия» Данте, «Портрет Дориана Грея» Уайльда, Оруэлл «1984», «Горе от ума» Грибоедова. Искали сильные цитаты, которые не могли бы оставить зрителей равнодушными. Долго не могли найти ту самую первую книгу, которая изменит судьбу главного героя. У Брэдбери об этом ничего не сказано. Выбрали заповедь Киплинга: «Владей собой среди толпы смятенной». И был вопрос: что за произведение читает Гай Монтег своей супруге Милдред и её подругам. Решили, что это должно быть связано с материнством. И вдруг я вспомнил произведение «Я маму мою обидел» – очень простое, которое всегда в меня «попадало». На один из первых спектаклей пришел крупный мужчина с бородой. Как зазвучали эти стихи, на его глазах выступили слёзы. Я и сам заплакал. Причиной тому на этот раз были не стихи, а плачущий зритель.

– Ваша мама гордится успехами сына?

– Надо спрашивать у неё. Подразумеваю, что гордится. По крайней мере, она никогда не говорит об этом прямо. И мне это нравится! Она никогда не говорила «Я тебя люблю», но я всегда это чувствовал. Мама была на спектакле, она плакала. Но когда я подошёл после премьеры и спросил о впечатлениях, просто ответила: «Молодец: сейчас никого из телефонов не вытащишь». Когда я давал интервью в одной из телепередач, она обзвонила всех родственников и сказала, что меня будут показывать по телевизору. Думаю, что своим интересом к творчеству я обязан маме. Она у меня очень любит музыку. С отцом мама познакомилась на концерте в военной части: папа читал стихи, а мама пела.

– Какой спектакль будет следующий?

– Неизвестно. Это такая больная тема! Скажу откровенно: у нас премьера – ни разу не праздник. День премьеры в Курском драматическом театре и «3Д» – сильно отличаются. В драмтеатре – цветы, доброжелательная атмосфера. У нас – концентрация стремлений вперёд: нужно что-то мощнее, сильнее. Сегодня ребята уже ищут произведения, я обозначил темы, которые меня интересуют, но пока всё не то. Мне бы хотелось убить двух зайцев – это должно быть безумно красиво и актуально – «в точку времени».

Беседовала Елена Гамова, фото — Анна Огаркова, Яков Поспехов