«Он придёт в себя. Нужно только время»

В Донбассе на побывку или насовсем возвращаются сотни бойцов. Возвращаются, разумеется, не такими, какими уходили. Изменившиеся ценности и приоритеты. Нередко – «чёрно-белая» картина мира. А главное – багаж увиденного и испытанного, который «ни бросить, ни продать»,как пел Высоцкий.

Донецкие и не только психологи, имеющие опыт 2014-2015 годов (да и всех последующих лет, когда ополченцы вот так же уходили воевать, а потом возвращались изменившимися на «гражданку»), говорят как один: с бойцами, а также с их родными необходимо работать. Военнослужащим – оказывать психологическую поддержку, помогая им вернуться к мирной жизни. Их жёнам и матерям – учиться взаимодействовать с мужьями и сыновьями.

Процесс этот, по словам специалистов, ни в коем случае нельзя пускать на самотёк. В том, что это за помощь и каких проблем она может помочь избежать, разбирались «Известия».

Перепрошивка мозга

Отдельных центров, которые оказывают специализированную психологическую поддержку военнослужащим, по сведениям «Известий», в ДНР нет. В России их можно пересчитать по пальцам руки, один из них открылся в марте нынешнего года на базе благотворительного центра психологической реабилитации «Опора» в Москве. Сессии проходят онлайн и бесплатно. Руководитель направления – военный психолог Виктория Голобородова.

– Проблема реабилитации комбатантов (военнослужащих, прошедших передовую) характерна для армий всего мира, – рассказывает «Известиям» Виктория Голобородова. – В нашей стране работа в этом направлении более-менее налажена в структурах МЧС, а вот в армии, увы, пока недостаточно. А ведь, согласно статистическим данным, более 70% ветеранов сталкиваются с теми или иными симптомами ПТСР – посттравматического стрессового расстройства. Среди них – повышенная тревожность, раздражительность, агрессивность, сверхнастороженность, флешбэки, то есть непрерывно воспроизводящиеся во сне и наяву картины пережитых травматичных ситуаций, и так далее.

В настоящее время в московском центре проходят реабилитацию 10 комбатантов – тех, кто уже вернулся домой. И ещё около 30 жён военнослужащих.

– 10 ребят – это немного. Многие ведь считают, что у них всё в порядке, – продолжает Виктория. – Для лечения симптомов ПТСР существуют два общепризнанных и действенных метода. Первый – так называемая десенсибилизация и переработка движениями глаз. Второй – когнитивно-поведенческая терапия. Мы используем первый метод, суть которого в искусственно вызываемом повторном переживании травматической ситуации, погружении в неё и параллельном выполнении определённого набора упражнений глазами. В результате мозг размывает, а потом вытесняет страшную ситуацию из сознания. Происходит, по сути, перепрошивка мозга.

Подобную реабилитационную работу следует проводить только с теми, кто уже вернулся с фронта, объясняет психолог. На передовой бойцу необходимо быть внутренне мобилизованным, одетым в «эмоциональную броню». И только по возвращении возможна терапия, предполагающая обнажение чувств.

Нужно только время

Екатерина Скулкина – действующий донецкий психолог. По её словам, разрыв между ожиданием и реальностью у жён при возвращении мужей с фронта колоссальный.

– Семья ведь ждёт прежнего главу семейства. И ждёт ласки, нежности, тепла. И ещё очень ждёт хозяина, что вот он сейчас это починит, то подлатает. И будут они жить как прежде! – рассказывает Екатерина Скулкина. – А возвращается совершенно другой человек. Которому, к примеру, совсем нет дела до ремонта какой-то мебели или крана. «Зачем?» – не понимает он. Всё это для него – пустое, мелочи, он только что такое пережил. Результат подобного несоответствия – семья начинает давать трещины. И первое, о чём думают многие жёны, – развод.

Второй момент, объясняет психолог – супруг возвращается вовсе не «тёплый и нежный», а эмоционально холодный, как лёд. И неслучайно – ведь именно «эмоциональный панцирь» для него был единственным способом сохранить себя на передовой (точно так же медики становятся невосприимчивыми к боли, иначе просто сгорят).

Третье – человек ещё долгое время остаётся «там». А «там» есть чёрное и белое, враги и свои. И если на него нападают – он может начать бить в ответ. Поэтому споры, выяснения отношений, руки в боки – «Ах ты такой-сякой!» – совершенно деструктивная линия поведения.

Как же быть?

– Подождать, – отвечает Екатерина. – Дать прийти в себя, как после болезни. Не ругать, не требовать, не воевать, а отойти. Он сейчас как горячая печка. Он придёт в себя. Нужно только время.

Вы – наши герои

И ещё один важный аспект – уважение. И со стороны конкретных людей, и со стороны общества.

– Люди, вернувшиеся с фронта, крайне чувствительны к этому моменту, – продолжает Екатерина Скулкина. – Вот он сражался, пережил, возможно, самые сложные испытания в своей жизни. И для него очень важно, чтобы другие понимали это, относились с уважением, благодарностью к его заслугам. Он имеет на это право! А ведь у нас сегодня люди далеко не всегда относятся с почтением к воевавшим. Частая реакция – равнодушие. Или вот такое: «Мы вас туда не посылали!»

Если ветеран сталкивается с подобным отношением – это способно сильно подкосить его, заставить замкнуться в себе, говорит психолог. Благодарность же, напротив, компенсирует страдания.

– С 2014 года я стараюсь при встречах с ополченцами всегда подчеркнуть – «вы наши герои», и многие говорят, что для них это крайне важно, – делится Екатерина. – А один рассказал такую историю: он ехал в троллейбусе, и какая-то бабушка положила ему руку на плечо и сказала: «Спасибо, сыночек!» После этого он отвернулся в сторону, закрыл глаза рукой и разрыдался.

Не опускать руки

Среди донецких бойцов, прошедших фронт, – Николай С., он со своим отрядом попал под обстрел в Запорожской области, получил ранение. Его и нескольких товарищей вывезли из-под огня на БТР, в больнице ему извлекли из спины осколок, сейчас он восстанавливается.

– Меняется ли человек после подобных испытаний? Однозначно, – делится Николай с «Известиями». – Если говорить про себя, то ушла идеалистичность, беззаботность. На их место пришли отрешённость, равнодушие ко многому и в первую очередь к обычной жизни. На днях мой старший брат попал под машину, повредил ногу, я узнал об этом и практически ничего не почувствовал, ничто не дрогнуло внутри… Ещё приходит страшная раздражительность, всё время находишься как будто на взводе. Мой отец, к примеру, стал проявлять гиперопеку по отношению ко мне. Вместо благодарности и понимания моя реакция на эту заботу – злость.

По словам супруги одного из военнослужащих Екатерины Г., когда её муж периодически приезжает в увольнение, она видит изменения в нём.

– Цинизм появился, раньше такого не было, – делится собеседница. – «Вот, бабушку нашу забрали», – рассказывал он, когда принимал участие в битве за Мариуполь. «Как – увезли, эвакуировали?» – обрадовалась я. «Да нет, мёртвое тело забрали, – усмехнулся. – Она лежала у одного из перекрёстков и служила нам ориентиром, где поворачивать. А теперь её нет…»
Ещё один донецкий боец – Дмитрий С. – был ранен в Мариуполе, пуля пробила шею и грудь навылет.

– Жёстче становишься после возвращения. Строже относишься к себе и другим, – рассказывает Дмитрий. – Более остро воспринимаешь несправедливость. Вот меня на днях уволили – по состоянию здоровья. А мне ещё операцию на ключице делать. Получается – за свой счёт. Я понимаю, что в этой ситуации главное – не пойти на поводу эмоций, обид. А продолжать делать то, что нужно, в данном случае лечиться. Я боксёр, тренер с 12-летним стажем, знаю, что значит держать себя в руках. На поле боя раненый я несколько часов лежал под обстрелами, исходя кровью, но всё время контролировал состояние, заставлял себя быть спокойным, дожидаться темноты, чтобы выползти. И справился, выполз. И знаю, что и сейчас справлюсь с трудностями. Но, к сожалению, многие в подобных ситуациях опускают руки, начинают пить, теряют себя. Им обязательно нужна поддержка. И психологов, и близких.

Сергей ПРУДНИКОВ