Рецепт её «Юности»

Эту маленькую хрупкую женщину со звонким голосом в Курске знают если не все, то очень многие.

Её воспитанники работают в школах и больницах, органах власти и театрах. О ней знают в Москве, Питере, Воронеже и других российских городах – потому что там тоже живут и работают её выпускники.

Наталья Адамовна Шерер, бессменный руководитель городского комсомольского штаба (с недавних пор – городского клуба школьников) «Юность» и лагеря молодёжных лидеров «Вертикаль». Педагог, воспитавший сотни настоящих лидеров, сегодня она ответила на вопросы корреспондента «Курской правды» и выпускницы ГКШ «Юность» Татьяны Ласточкиной.

Благодаря безумству я и живу

– Наталья Адамовна, с чего началась ваша педагогическая карьера?

– Я решила связать свою жизнь с педагогикой ещё в детстве. Мой папа, будучи художником, в войну потерял зрение и потом, приехав в Курск, стал первым в городе учителем в школе слепых. А поскольку я видела, как он работал, как обучал слепоглухонемого человека видеть этот мир и слышать его, то решила, что тоже буду учителем. А чему буду учить, определилась классе в пятом – поняла, что буду преподавателем иностранных языков. К этому тоже подтолкнул папа – он перевёл меня из класса, где должны были изучать немецкий язык (его он не любил всей своей душой, как человек пострадавший от немцев), в класс, где планировалось изучать английский.

После окончания пединститута, несмотря на свободный диплом, который давал мне право работать где угодно, я решила отправиться в деревню. Год в Глебово Курского района и три года – в Глебово Фатежского района. Десять километров от Фатежа пешком каждый день, поскольку транспорт не ходил. А у меня в то время порок сердца, и врач, который говорил мне, что я безумная… Но, думаю, благодаря тому безумству я и живу. Я ходила пешком, укрепляла свою сердечно-сосудистую систему, и хорошо, что так получилось.

Кроме здоровья это было хорошо ещё и в том плане, что в деревне я была единственная учительница иностранного языка, и у меня была возможность попробовать разные учебники – надо мной никто не довлел. И оттуда я вернулась с очень богатым опытом в плане методик преподавания, поскольку у меня были все классы, с пятого по десятый.

После четырёх лет в деревне я приехала в Курск и устроилась в школу №7, где работала старшей пионервожатой. Здесь были первые агитбригады, политспектакли, которые я ставила с детьми. Очень интересный опыт.

Кроме всего прочего, мне предложили организовать в школе КИД – клуб интернациональной дружбы – я тогда и не знала, что это такое. Тем не менее организовала – там были одни девчонки тогда, и наш клуб занял первое место в областном конкурсе. А потом мы поехали в Киев – там был Всесоюзный конкурс КИДов, и девочки из глубокой фатежской деревни победили! Они до сих пор называют это время одним из самых счастливых в их жизни.

Все пришлось создавать заново

– Ну а штаб «Юность» – когда он начался?

– Работая в школе, я очень хотела попасть на работу во Дворец пионеров. И не просто методистом. Я хотела работать с городским комсомольским штабом, который существовал там с 1961 года. Это отдельная история.

Когда я училась классе в восьмом, меня направили в штаб – в памяти осталась большая комната, где было много народу и на меня никто не обращал внимания. Я пришла один раз, пришла другой и для себя решила – когда я вырасту, то сделаю такой городской комсомольский штаб, где хорошо будет всем, и где человек придёт и не останется незамеченным. Что, собственно, и воплотила в 1983 году.

Я тогда уволилась из школы, когда выяснилось, что штаб разваливается – на тот момент его руководитель ушёл, и дети разбрелись в разные стороны: кто в клуб старшеклассников, кто в ТЮЗ. Поэтому когда я пришла, а это было 15-го января 1983 года, все пришлось создавать заново.

Каждый день обзванивала школы и просила направить детей в городской комсомольский штаб. Они приходили – кто-то оставался, большинство уходило, но постепенно выкристаллизовалась та масса детей, которые задержались. И первое лето мы поехали в «Комсорг» – но не одним отрядом, всех ребят распределили по разным отрядам. И вот тут и произошло то, что я называю объединением – они стали встречаться по вечерам после отрядных линеек, пели гимн штаба, обсуждали день.

К слову, название ГКШ «Юность» так и осталось с 1961 года – на сегодня изменилась только расшифровка аббревиатуры. Вместо городского комсомольского штаба стал «городской клуб школьников». Девиз штаба «Дорогу осилит идущий» также остался прежним.

– А что на тот момент было самым сложным, с чем вы как педагог столкнулись?

– Я даже затрудняюсь сказать. Мне было так интересно и так здорово! И я видела, что ребятам это нравится, что увлечены все. Ну какие могли быть сложности… Конечно, бывало всякое – попадались протестные личности, но для меня это не представляло проблем.

Был забавный случай – пришел парень, сказал, что в штаб. Посидел несколько заседаний, а потом выяснилось, что у него было задание от редакции написать статью о штабе. Статья в результате так и не вышла – ребята, узнав правду, его чуть не побили. Уже позже этот же человек брал у меня интервью – спрашивал, неужели штаб до сих пор существует. И штаб, которому в этом году 40 лет, и лагерь «Вертикаль», руководителем которого я работаю уже 39 лет, все существует!

Принять такими, как есть

– Если считать по поколениям, вы, как руководитель штаба, захватили 80-е, 90-е, «нулевые» и далее по списку. Разница большая между детьми разных поколений?

– Конечно, они очень разные, эти поколенческие отряды, но при этом есть нечто, что объединяет: человек, то, что внутри него, то, чем он живёт. И какие-то общечеловеческие ценности: добро, справедливость, честь. Конечно, все дети приходят очень разные – и не умеющие говорить, и не умеющие выражать свои мысли, и не умеющие слушать…

– А что вы с ними делаете, чтобы этому научить?

– Я их принимаю такими, какие они есть. Это самое первое и самое главное. А уже потом, в процессе совместной работы и общения смотрю, как меняется личность, как она формируется, что лучшее из неё вытягивается. Если тут человек понимает, что он в безопасности, что его принимают, уделяют внимание, что его видят и слышат – потихонечку он начинает видеть и слышать сам.

– Давно хочу задать вам этот вопрос – вы приблизительно когда-нибудь считали, сколько детей прошло через ваши педагогические руки?

– Нет, никогда. Тут же мы о разных вещах говорим – если штаб, то это более кулуарно. Если «Вертикаль», то это мощь – в этом году лагерю будет 39 лет. Когда думаешь о том, какое количество детей в нём побывало. Более того, это не только сами дети, но и их родители, к которым мы пробились через детей. Это же тоже важно.

– Хорошо, а если говорить только о штабе, которому в этом году 40 лет?

– Вот с арифметикой у меня плохо. Я не пыталась считать, но знаю, что в «Вертикали» это измеряется тысячами, в штабе – наверно, десятками сотен. Бывают такие минуты, когда я думаю – зачем я всё это делаю, для чего. И тут вдруг раз – с какой-то стороны прилетает – письмо, привет, встреча внезапная.

Я уехала из Глебово, а потом, лет через двадцать, получила приглашение на встречу выпускников. Я очень тогда волновалась, думала, я же этих выпускников помню детьми, а они уже взрослые люди – вдруг не узнаю. Но при встрече всех узнала, всех назвала по имени.

Я, когда уезжала из деревни, подарила каждому из них книжку и что-то на обложке написала. И вдруг выступает мой выпускник и говорит: «знаете, в самые сложные моменты жизни я открывал эту книгу и читал, что вы мне написали. Так получилось, что эти ваши слова поддерживали меня всю мою жизнь». И дальше можно не говорить ни о количестве, ни о чём другом. Даже если один человек нашёл в моих словах помощь и поддержку, значит, наверно, не зря я живу и работаю.

– А были моменты, когда руки опускались?

– Да, были. И бывают до сих пор. Потому что очень сложно, скажем, готовить смену в «Вертикали» при полнейшем отсутствии денег – опять же, спасибо выпускникам штаба и добрым людям, которые откликаются и помогают. В такие моменты очень сложно, тем более что я в плане финансов не стратег. Для меня проще придумать смену, чем найти на неё деньги.

Помню тихий ужас в 1992-м, когда мне сказали, что денег на проведение лагеря нет и не будет. Я тогда пошла в горком партии, мне долго показывали какие-то расчёты, а я сказала, что меня больше волнуют дети, которые ждут этой смены.

Для меня очень сложным был момент ухода из Дворца пионеров – это был просто шок, и я думала, что штаб не выживет. Но мы выжили несмотря ни на что. После Дворца штаб приютили в областном Доме молодёжи – потом мы переехали в Соловьиную рощу, за мотель, где находилось помещение. И вот в тот момент было очень сложно, поскольку место глухое, некоторые родители детей просто не отпускали. И тогда, спасибо директору областного Центра детского творчества на Урицкого, мы опять переехали и стали проводить встречи в ЦДТ.

Теперь у нас есть собственное помещение на улице Горького, где мы своими силами проводим ремонт. Мебель собираем с миру по нитке. Очень много помогают родители штабистов. Вот стулья, на которых мы сидим, привёз выпускник штаба.

Будет сложно – вдохните воздух «Вертикали»

– Вы всех своих выпускников помните в лицо и по имени?

– «Штабных» – всех, а «Вертикалевских» – очень многих. Когда, например, приезжает мама, привозит своего 16-летнего сына в «Вертикаль», а я ей говорю: «Здравствуй, Галя». Галя смотрит на меня удивленно: «Вы помните, как меня зовут?». А почему же я не должна помнить – помню. И каждый раз, после очередного выпуска ГКШ я думаю – что делать? Самых лучших штабистов выпустила, что дальше? У меня каждый год такое. А потом опять появляются самые лучшие и счастливых людей в мире становится чуточку больше.

– А как же ваш любимый английский язык?

– О, английский – замечательно! Есть созданная мною и моими коллегами языковая школа, и это моя основная работа. Штаб – это мое хобби, поскольку зарплату за это я не получаю. Бывает, что хочется бросить всё, сил нет – и вдруг они откуда-то берутся.

Особенно когда видишь результаты своего труда. Тут у меня недавно кто-то из коллег спросил, где я черпаю энергию – вот здесь, это моя батарейка. Как дети в штабе говорят – вот вам везёт, вы занимаетесь тем, что нравится. Я говорю – да, так и есть, только с неба это не упало, всё построено своими руками.

– Бывали такие случаи, когда ваши воспитанники приходили на помощь в непростых ситуациях?

– Безусловно. Часто. Только один эпизод расскажу: 1 сентября прошлого года, все очень сложно, мы очень много времени провели в самоизоляции в связи с пандемией, встречались со штабом исключительно онлайн. И тут звонок по домофону: «Спуститесь вниз». Я очень удивилась, но спустилась – а там девочки-мальчики в бальных нарядах танцуют мне вальс прямо во дворе моего дома. А я смотрю во все глаза… Это было очень красиво и трогательно – все прохожие застыли, жители дома из окон выглядывают, а тут дети танцуют. Ради таких моментов точно стоит жить и работать!

– Скажите мне, как педагог, из каждого ребёнка можно воспитать правильного Человека? И как это сделать?

– Мне хочется в это верить. У режиссера Звягинцева есть такой фильм – «Нелюбовь». Я думаю, что все проблемы изначально у любого человека возникают от нелюбви – если его недолюбили, недодали, будет большая беда. Как-то один из штабистов меня спросил: вы нас правда любите? Я ответила, конечно, правда. Весь секрет в том, как ты подходишь к человеку – если ты изначально видишь в нём хулигана, отморозка, ещё кого-нибудь в этом роде, то из этого не вырастет ничего путного. Если ты подходишь к нему с добром и вкладываешь в него это добро, то непременно и всходы будут соответствующие.

– Правда, что у педагогов есть эликсир молодости?

– У меня – есть! В прошлом году на закрытии смены в «Вертикали» мы детям подарили такие пробирки с надписью «Воздух «Вертикали» и там же был указан его состав. Он очень простой – мы его сложили из всего, о чем говорили на той смене: это дружба, любовь, доброта. И сказали детям – когда будет сложно, откройте пробирку, вдохните этот воздух и дальше двигайтесь вперёд.

– А есть у вас большая педагогическая мечта? Или большая человеческая, если хотите?

– Для меня это одно и то же. Чтобы дело, которым я занимаюсь, продолжалось. И чтобы продолжалось с такой же аурой добра. Да. Пожалуй, так!

Беседовала Татьяна Ласточкина