«Материализм нам всё не рассказывает»

В сообществе «Курск Православный» на днях был опубликован документальный фильм Артемия Лубенца, рассказывающий необычную историю «дороги к Богу» настоятеля Успенского храма города Курчатова, протоиерея Романа Братчика. Прежде чем стать священником, отец Роман был учёным-биологом.

РИА «Курск» подготовило большую статью о священнике. С разрешения коллег публикуем её на страницах «Курской правды».

Родившись в 1949 году в Баку, Роман Братчик окончил биолого-почвенный факультет МГУ. Работал по специальности на Дальнем Востоке и в Ярославской области. Крещение принял в 1985 году. Спустя четыре года рукоположен архиепископом Курским и Белгородским Ювеналием.

Беседу с Романом Братчиком ведёт настоятель Куньевского Покровского храма, председатель историко-архивной комиссии Курской епархии Владимир Русин. Публикуем отрывки из интервью.

Первые сомнения материалиста

– Семья атеистическая была, еврейская. Я рос нормальным атеистом, в духе страны. Тогда был подъём интереса к науке, журнал выходил «Наука и жизнь». Потом поступил в институт, 1967 год. Первый год сразу прогулял. Меня пожалели и не выгнали. Год был юбилейный – 50 лет революции, и студентам дали свободу. Никто нас не проверял. Потом я решил подсчитать, сколько лекций все-таки посетил. Пальцев на руках хватило.

В Москве у Романа появилось много друзей. Жизнь в столице «затянула» молодого человека, незаметно расставляя духовные «ловушки».

– У меня возникла привычка – монетку кидать: орёл-решка, да-нет. Теперь я понимаю, что это была духовная ловушка. Но если мы сталкиваемся с тёмным и осознаём, что это реальность, то значит обязательно должно быть и светлое. С тёмным мы встречаемся гораздо чаще. В последний год перед экзаменами ребята говорят: «брось монетку», сдашь или не сдашь. И всё так и было. Меня это напрягло, потому что я не был тогда ещё готов к тёмной или светлой духовности. Но меня это так задело как материалиста. Не может этого быть!

Я перед экзаменом бросаю монету, и получается, что будет «пятерка». Я не был ни на одной лекции, только просмотрел. Ну, как студент, в последнюю ночь. Пришёл на экзамен, я последним остался. Подхожу, билет такой, в лучшем случае на «четвёрку». Начинаю отвечать, только два-три предложения сделал, преподаватель останавливает меня: «хватит». Вы, говорит, не были у меня ни на одном занятии, я вас вообще не знаю, давайте зачётку. Ну, думаю, сейчас три балла в лучшем случае. И такой довольный, что всё – монетка наврала. Открываю зачётку… там «пять».

После окончания Московского государственного университета Роман уехал во Владивосток, устроившись работать в лабораторию эволюционной зоологии и генетики Биолого-почвенного института Дальневосточного научного центра.

Нашёл своего «гуру» в Печорах

Отец Роман вспоминает, как он и другие молодые учёные из любопытства решили погадать на «тарелочке», вызвать духов и получить ответы на жизненные вопросы.

– Это тоже был момент, когда начинаешь понимать, что материализм нам полностью всё не рассказывает. Есть вещи, которые за пределами материализма. Если это не какой-то сознательный обман.

Затем переезд и новая работа – в Институте биологии внутренних водоёмов в посёлке Борок Ярославской области. Там учёный впервые всерьёз задумался о том, что же всё-таки это такое – наука?

– Понял, что наука – это не то, что мы себе представляли, окончив школу. Наука – это инструмент, очень сильный. Но любой инструмент имеет свои пределы. Он не может всё объять. В этот период начался пересмотр самосознания. Помню, по дороге шёл за молоком в деревню, никого не было. Господи, говорю, если ты есть, если ты каким-то образом явишь себя мне, чтобы я точно знал, что это не галлюцинация, то я готов изменить свою жизнь. Потому что перед этим я думал о том, что человек не может сделать ничего доброго. Просто не может. Потому что, чтобы сделать что-то доброе, надо быть всемогущим, всеведущим. Мы ни то, ни другое. Поэтому то, что мы делаем и думаем – «добро», через 10 лет выяснится, что оно ни к чему хорошему не привело. И этого мы предвидеть не можем.

Пока он искал ответ на этот вопрос, череда случайных событий привела его в Свято-Успенский Псково-Печерский монастырь, где он встретился с отцом Иоаном (Крестьянкиным). Тогда, по признанию Братчика, у него сразу всё стало на свои места.

– Я ещё с ним не говорил, но уже глядя на него… что-то излучалось. Дух такой. Не светилось яркой лампочкой, а видно по лицу, по всему, что этот человек исполнен любви и чистоты. Потом уже он благословил меня на крещение. Я крестился в Печорах. Был момент, когда я уже был священником в Кунье, мне захотелось быть как-то поближе к нему. А у него были такие очки сильные. Он приблизился ко мне: то есть мои глаза, линзы две, его глаза и сказал: «для нас расстояния нет», и отодвинул.

Кстати, первой поездке в Печоры предшествовало недолгое увлечение Востоком: йогой, голоданием. В молодости Роман Братчик даже всерьёз подумывал отправиться к известному гуру, плакат которого висел на стене в его комнате. Вовремя вмешались отец Георгий и матушка Елена Нейфах, убедившие друга найти духовного учителя поближе – в Печорах.

К слову, биографии Георгия Нейфаха и Романа Братчика во многом схожи. Отец Георгий – выпускник биофака МГУ. Он оставил научную деятельность, переехав в село Успенка Касторенского района Курской области, чтобы служить псаломщиком в местном храме. Рукоположен владыкой Ювеналием в 1989 году. 14 лет отец Георгий возглавлял Успенский приход города Курчатова и шесть лет руководил Курчатовским церковным благочинием. Он организовал в городе атомщиков строительство малого храма Иоанна Предтечи и храма Успения Пресвятой Богородицы.

После рукоположения упал в обморок

Роман Братчик был на послушании у такого известного, особенно сейчас, священника Владимира Волгина и служил в Успенском храме в Успенке Касторенского района.

– Время было такое, много чего не найдешь, и через него передали лампадное масло для отца Ипполита. А отец Ипполит только-только приехал в Кунье. Это был первый приход после монастыря. И вот осенью мы с батюшкой едем туда. Приезжаем – распутица, храма не видно. У него вид такой, наверное, и остался навсегда, он как очень большой ребёнок, лицо такое… Он приехал, купил дом. Всё ещё не разложено. Они с отцом Владимиром разговаривают, а я сижу в сторонке и думаю: «бедный батюшка, в такую дыру попал». Где-то через год-полтора я попал в Кунье. Через некоторое время для меня это стало самым лучшим местом на Земле.

Братчик хорошо запомнил свою первую встречу с владыкой Ювеналием в епархиальном управлении, в те годы располагавшемся в Курске во дворе Сергиево-Казанского собора.
– Он по-доброму спросил, откуда я, кто я. Никогда от него не видел никаких пронзительных взглядов. Доброжелательно. Конфликтов никогда не было. Предложил быть секретарём у него. Но тут я хоть и молчал-молчал, голос проявился: «нет владыка, простите, у меня идиосинкразия к бумагам, я там всё перепутаю». «Всё-всё-всё, – сказал владыка. – Ничего, не волнуйся».

Уверенности, что его рукоположение во священство состоится, у Романа Братчика не было. Препятствовали и национальность, и наличие высшего образования. Но сельских священников не хватало и, видимо, владыка сумел разглядеть в бывшем учёном что-то особенное. – Первая моя служба была месяца через два, в Вербное воскресенье. Перед этим я заболел, месяцы кашлял, сил никаких, несколько дней практически не спал. Поэтому как меня рукополагали, куда водили, куда кланяли, я ничего практически не помню. Но главное, что, когда меня уже рукоположили, служба была, выходим, и тут я падаю в обморок. Мне не дали шлёпнуться, отцы взяли под руки. Владыка ничего не сказал.

На вечерней службе упал снова. И тут владыка шутливо обратился к Братчику: «Надо оставить вас при Знаменском соборе, посмотреть, как часто вы падаете». И снова по-доброму ответил, когда новоявленный священнослужитель усомнился, что в силах освоить церковную грамоту с его плохой памятью: «А зачем вам память? Читать умеете? Служебник взяли и служите. А бабушки остальному всему научат».

– Я мало с ним общался, потому что Кунье, где я служил, – это уже край епархии. Но владыка приезжал, смотрел, как мы живём. Ему нравилось, потому что видел – нормально живём, по-человечески, трудимся.

Вспоминая прошлое, отец Роман признался, что в священном служении Богу нашёл своё истинное призвание:

– Священником-то я себя сразу почувствовал, как только меня облачили. А это таинство. Я обращал внимание на других – лицо меняется. Вчера и сегодня будут разные лица. Меняется человек, его видение мира, видение людей. Он просто другой.

Подготовил Алексей Пищулин
В качестве иллюстраций использованы слайды
из документального фильма Артемия Лубенца