Ровно в четыре часа…

Виктор Васильевич Шатохин хорошо помнит первый день войны – он встретил его подростком. А Раиса Алексеевна Нетреба появилась на свет после фашистского вторжения. Но и по её судьбе эти годы прошлись катком – крохотная девочка вместе с мамой оказалась в концлагере. Для них современное название 22 июня – День памяти и скорби – не пустой звук. Они вспоминают своё детство и своих близких.

Стал лётчиком в память о брате

У Виктора Шатохина дома собран небольшой музей. Здесь фотографии дорогих ему людей. Старший брат – Герой Советского Союза Иван Григорьевич Шатохин погиб, освобождая Украину. Его именем была названа одна из улиц города Орджоникидзе. Папа – Григорий Дмитриевич сапёром дошёл до Берлина, вернулся с наградами. А самому Вите Шатохину, когда началась войны, было всего 12 лет.

– Учебный год уже закончился, но мы, ученики, помогали в школе с ремонтом, – вспоминает Виктор Григорьевич. – Школа у нас была отличная – большая, кирпичная, со светлыми классами. Вдруг все выбежали во двор: «Война! Война!» Старшие сёстры Мария и Нина, мама, как и все наши женщины, плакали, мужчины собирались на фронт. Вскоре мы провожали папу. Великая Отечественная стала третьей войной, после Первой мировой и Гражданской, в которых ему довелось участвовать. Брат Иван хотел стать лётчиком и занимался в аэроклубе. Но вскоре аэродром и ангары были разрушены. Он уехал в Сызранское пулемётное училище. А оттуда – прямо под Сталинград.

Виктор Григорьевич хорошо помнит, как в родное село вошли фашисты: двенадцать мотоциклистов с автоматами. У всех рукава на форме закатаны выше локтя. Один что-то прокричал по-немецки, после чего дал автоматную очередь в воздух. Дети убежали. Очевидно, это была разведка. На следующий день в деревню вошло большое подразделение фашистов.

Потом была оккупация. В какой-то момент семья Вити оказалась на волосок от смерти. Один из полицаев сообщил в комендатуру, что его отец, Григорий Дмитриевич, здесь, в окрестностях деревни, прячется в лесу, а жена носит ему еду. Фашисты ворвались в дом и начали обыск. Но, к счастью, всё обошлось.

– Впоследствии я стал коммунистом, но всё же считаю себя верующим человеком, – говорит Шатохин. – Иначе как чудом наше спасение не назовёшь.

Когда наступающая Красная армия освобождала деревню, немцы уходя подожгли дома. Дом Шатохиных тоже сгорел дотла. Ночевали у тёти в сохранившемся жилье, а днём разбирали пепелища, обустраивали погреб.

– После Победы, уже в 1946 году, вернулся с войны отец, – вспоминает ветеран. – А я в честь брата стал лётчиком – как он мечтал. Сегодня у меня пятеро правнуков, которым 22 июня и 9 мая я всегда рассказываю о Великой Отечественной, о подвигах наших родных героев, о моём военном детстве.

Выжить в концлагере

Раисе Алексеевне Нетреба не удалось увидеть своего отца: она родилась, когда он был на фронте. Уже после войны стало известно: Алексей Нетреба пропал без вести. В память о родных у Раисы Алексеевны осталась лишь одна фотография. Снимок был сделан после войны. На нём – маленькая Рая на руках у мамы. Ей было всего девять месяцев, а брату шесть лет, когда они оказались с мамой в немецком концентрационном лагере.

– С лета 1942 года правобережная часть Воронежа была оккупирована немцами, – вспоминает Раиса Алексеевна. – На левом были наши. Шли жестокие бои, город был почти полностью разрушен. У нас был частный дом. После взрыва от него ничего не осталось. И наша кормилица корова погибла.

Чтобы спасти детей, её мама решила уехать из города. Как раз в это время в Воронеж прибыл из Курска особый карательный отряд – зондеркоманда «4-А». Город был наводнён карателями, полицейскими. Семья Нетреба пыталась эвакуироваться со «своей», ещё не занятой немцами стороны.

– Мама рассказывала, как подняла руку, чтобы остановить машину. Думала, что это свои, хотела просить о помощи. Оказалось, немцы, – вспоминает Раиса Алексеевна. – Сначала нас отправили в лагерь, который был расположен где-то неподалёку. Женщины с детьми круглые сутки были под открытым небом. Людей почти не кормили. Мама вспоминала, что месяцами невозможно было ни помыть ребёнка, ни просушить пелёнки.

Потом измождённых людей привезли к эшелону, закрыли в товарных вагонах и долго куда-то везли. Подробности мама боялась рассказывать дочери даже после войны. Лишь однажды сказала, что в фашистских лагерях у детей брали кровь. Но и Рая, и брат, и мама выжили.

– Здоровье мамы было подорвано, – вздыхает Раиса Алексеевна. – Мне было всего 15 лет, когда её не стало. Потом умер и брат. Оставшись подростком одна, я устроилась работать на завод. Мне помогали люди. У незрячих я готовила еду, и они меня кормили. Когда в Международный день освобождения узников фашистских концлагерей меня просят рассказать что-то о войне, я только плачу и вспоминаю маму. В том аду она меня спасла.

Подготовила Елена ГАМОВА