Последняя атака Абрама Ришина

Заведующий отделом культуры «Курской правды», старший политрук, корреспондент газеты «Сын Родины» Абрам Ришин 16 октября 1942 года погиб в бою за высоту 194,0. В течение трех суток он принимал непосредственное участие в боевой операции, организовывал бойцов, поднимал их дух. С винтовкой в руках Абрам Ришин отражал многочисленные контратаки врага, уничтожал немцев гранатами, расстреливал их в упор. В короткие промежутки между сражениями он забегал в блиндаж, ставил рядом с собой винтовку, торопливо вносил записи в блокнот, а потом снова шел к бойцам.
…С каждой минутой возрастал артиллерийский и минометный огонь противника. Буквально каждый метр земли в округе был изрыт воронками от взрывов снарядов и мин. Абраму предложили уйти в более спокойное место. Он сказал: «Уйду, когда высота будет нашей…»
В одиннадцатом часу дня около боевой ячейки, где стоял Абрам, взорвалась вражеская мина. Ее осколками он был смертельно ранен в голову и умер, не приходя в сознание.
Это дошедшее до нас свидетельство очевидцев тех событий у высоты 194,0, лежащей на стыке трех областей – Орловской, Липецкой и Курской.
В послевоенные годы благодаря Маргарите Владимировне Тунгусковой, вдове Абрама Ришина, также работавшей в «Курской правде», были собраны воспоминания его однополчан – тогдашних корреспондентов газеты «Сын Родины», среди которых были курский писатель Михаил Козловский и известный поэт Михаил Луконин. В дальнейшем письма об отце сохранила дочь Лаура Абрамовна. Отрывки из письма оного из сослуживцев Михаила Шибалиса публиковались в книге Николая Ферапонтова «Страницы и лица»:
«…До сих пор не могу понять, почему я тогда не отговорил Абрама от его решения идти с батальоном Соболева в бой за высоту 194,0. Ну ладно, комиссар дивизии, мой прямой начальник, запретил мне, приказал находиться на наблюдательном пункте командира полка у подножия высоты. Абрам-то его не послушался: тот был ему не начальник. Надо было мне уговорить Абрама… Но где там!
Он сразу отошел от меня, даже не попрощались – скоро, дескать, увидимся…В ходе боя связались по рации, с рассветом я пошел в штаб дивизии, передал в армейскую газету по просьбе Абрама корреспонденцию за его подписью (телеграфистка даже удивилась: «Вы не Ришин!» Знали его!). А вскоре узнаю, что немцы высоту отбили…И мало кто оттуда вернулся…»
Замечательные воспоминания о погибшем товарище, которые приводятся в том же сборнике, оставил Михаил Луконин:
«…Помню его сутуловатую фигуру, шагающую впереди, полевую сумку, бьющую по колену, оттянутый пистолетом ремень. Иногда на меня попадал луч солнца, отброшенный его большими очками, он оборачивался и спрашивал:
– Не устал?
– Нет, что ты! – заверял я, отряхиваясь от усталости.
Он очень любил ходить пешком. На переднем крае на него сердились:
– Пригнитесь, политрук. Что вы маячите!..
Из ходов сообщения, из окопов торчала его громадная каска, а он все шел и шел из окопа в окоп, из блиндажа в блиндаж, только поспевай за ним! И все расспрашивал, и перед ним раскрывались души. Он был замечательно прост!
Иногда мне казалось, что он не понимает опасности. Но стоило проникнуть сквозь очки, и сразу видна была в уголках его расплывчатых глаз умная его улыбка – всепонимающая, полная веры и сознания долга.

Часто мы ездили порознь. Иногда он встречал меня в редакции. Всегда с  первых слов он удивлял тем, что, оказывалось, все знал о твоей дороге, о том, где ты был, как себя вел, что делал. И жадно расспрашивал о подробностях боя…
Сколько было ему лет тогда? 26-27, может быть. А мне он казался сложившимся, зрелым человеком, и я внимательно слушал его, от него веяло спокойствием, ясностью, уверенностью.
Мы ехали в разные дивизии, а он в свою излюбленную, которой командовал впоследствии Герой Советского Союза маршал Бирюзов. В полевую сумку он засовывал тетради с подозрительными записями, которые стыдливо прикрывал рукой, утрамбовывал полотенце, коробку с зубным порошком – предметом наших всегдашних шуток над Абрамом. Сел, перечитал последние письма жены. Мы вышли на улицу и разошлись:
– До встречи!
Встреча не состоялась. Только возвратясь в редакцию, я узнал, что Абрам Ришин, находясь в батальоне, в бою заменил погибшего комбата… Но сам погиб в этой схватке. Я представил его высокую фигуру впереди, его спокойный голос и его мужество. Не верилось только, что недвижим тот, кто так любил ходить по земле, нем и глух тот, кто так любил слушать людей, расспрашивать их о жизни».
Говорят, что «у храбрых есть только бессмертие». В полной мере это относится и к Абраму Ришину – его творчество продолжило борьбу за дело, за которое он пошел в свою последнюю атаку. После войны это знамя верности и правды подхватила вдова писателя. Маргарита Владимировна не только сохранила, но и издала в Москве стотысячным тиражом книгу из писем мужа с войны «Я пишу тебе из сорок первого…». Письма потрясают. Надо было обладать таким, как у Ришина, видением обстановки, людей, характеров, чтобы наряду с текущей газетной строкой, которую он выписывал быстро, точно и чеканно, создать своими письмами-дневниками такие живые и зримые картины фронтовой жизни. Читайте это удивительное произведение, и вы узнаете правду о войне.
По материалам
Николая ФЕРАПОНТОВА