Первый день после войны

День ликования родился ночью. Как ждали мы его, этот день, овеянный свежим и могучим дыханием победы. Как только весть о ней всколыхнула эфир, людям вдруг стало тесно в домах, стало душно под крышами.
Горе можно молча целые годы нести на согбенных плечах − радость не удержать. Это − легкокрылая вольная птица, ей нужно лететь и петь, слагая свои песни в чудесные гимны. В эту ночь радости стало тесно в человеческой груди, и она вырвалась наружу в крике «ура!».
Сквозь серую дымку легких облаков просачивался голубоватый звездный свет. Люди открывали калитки и выбегали на улицу, чтобы слить свое ликование в общий поток, чтобы соединить биение своего сердца с биением тысяч сердец. Незнакомые люди останавливались, пожимали друг другу руки. Женщины обнимались, девушки смеялись. Кто-то вдруг, не выдержав, громко закричал: «Ура!».
Молодая женщина, запахивая на груди непослушный пуховый платок, торопливо говорила кому-то: «А я молчу и молчу, от меня все слова вдруг отхлынули. Это от радости!».
− С праздником! − прервал ее незнакомый человек в черном пальто. Он снял фуражку и, приподымая ее над головой, сказал еще раз всей грудью, словно выдыхая боль и скорбь отошедших лет: «С праздником!».
…Раньше, когда мы представляли себе этот день, он вставал перед нами в ослепительно розовых отблесках солнца. Казалось, что взор утонет в прозрачной синеве безоблачного неба. Но все вышло совсем не так. Над городом не спеша поднималось серое, влажное утро. Зябко дрожали на холодном ветру бледно-зеленые сережки ракит. Но как давно не было так шумно на улицах. Что-то затаенное, сберегаемое в самых тайниках души, вдруг встало, поднялось и зажглось в посветлевших глазах людей. И глаза стали мягче, ласковее и нежнее.
− Теперь мне больше ничего не надо, ничего больше не хочу, − обронила высокая сероглазая девушка-студентка.
− Захочешь-захочешь, − перебила ее идущая навстречу старушка. − Теперь только и жить!
На углу Золотой улицы перед маленькой хрупкой женщиной остановился высокий сребробородый старик. Женщина напряженно смотрела вдаль, мимо идущих людей. По ее лицу бежали крупные, обильные слезы. Старик нежно тронул ее за плечо:
− Превозмоги себя, доченька, тут сила нужна. Это дело большое − превозмочь свое горе, себя превозмочь, чтобы со всеми вместе радость испить. Перебороть себя надо для Родины, − тихо шепнул он ей. Живой поток людей закрыл их.
− Бежать мне хочется или делать что, а что делать, и сам не знаю, − улыбаясь во весь рот, говорил мальчик-подросток, очевидно, своему отцу-железнодорожнику.
− Тебе сегодня гордиться надо, что ты русским родился, вот тебе и дело все, а еще «ура» покричи, − посмеялся отец.
…Демонстрация окончилась. Люди возвращались с Красной площади под звуки оркестров.
Чеканя шаг, прошли стройные розовощекие суворовцы.
− Мама, мамочка, − теребила мать девочка лет пяти. − Ты послушай меня, война кончилась, зачем же теперь они − суворовцы?
Мать серьезно и ласково посмотрела на дочку:
− А вот слушай, что я тебе отвечу. Сегодня на улице можешь петь, так я тебе в песне отвечу. И она, подняв девочку на руки, запела:
Если в край наш спокойный
Хлынут новые войны
Проливным пулеметным
дождем…
(и идущие рядом запели
вместе с ней)
…По дорогам знакомым
За любимым наркомом
Мы коней боевых поведем.
…Перед вечером над тихими курскими садами прогремел первый гром. Первый благодатный гром прокатился над городом, над зеленеющими полями и сулил он людям мир, счастье и богатый урожай.
Лидия ШЕЛЕСТ