Две судьбы рядового пехоты

Василий Киреев родился в 1922 году в селе Конышевка. Аттестат о среднем образовании получил в 1941-м, за четыре дня до начала Великой Отечественной войны. В конце июня был призван в армию и отправлен в Воронежскую область, где в одном из сел с забавным названием Чулок с товарищами помогал местному совхозу убирать богатейший урожай хлебов. Что, собственно, не удивительно. Кому-то надо было кормить воюющую Красную армию. В ноябре призывной контингент переправили в Борисоглебск, где молодые люди сменили изношенные на работе гражданские обноски на военную форму. Форма была отличной, теплой, удобной, ноской, только с ботинками не повезло, выдали английские, как считают фронтовики, едва ли не одноразового пользования.
Собранные части отправили под Ленинград. Но, пока ехали к месту назначения, город оказался в блокаде. В итоге Василий Киреев попал в Калининскую область, под печально известный Ржев.
До февраля в серьезных боях с врагом подразделение Киреева практически не участвовало, так, перестреливались с немцами. Отступающие фашисты уничтожали все населенные пункты и укреплялись на удобных для них местах, в тепле. Красноармейцам же приходилось обустраивать свой фронтовой быт на земле, в снегу, в траншеях, ночевать на лапнике и укрываться им сверху. И питаться раз в день, поскольку доставка продовольствия стала крайне опасным делом.
Рота, в которой служил Василий Киреев, получила приказ взять деревню Овсянниково.
– Нас уведомили, что в атаку пойдем после артподготовки. Ну какие артподготовки могли быть в начале 1942 года, если снаряды были наперечет. Артиллеристы выстрелят несколько раз, немцев переполошат, а нам в атаку под их пулеметным огнем до деревни еще живыми добежать надо. Тем не менее врага мы из деревни сумели выбить. Вот только весь Ржевский фронт тогда напоминал слоеный пирог. Мы и дыхание не успели перевести, как немцы ударили по нам сбоку. Нас человек 8 осталось на тот момент, без командира. Была бы команда, еще неизвестно, чем вся эта круговерть обернулась бы. Может, и отбились бы штыками-прикладами. А так растерялись восемнадцатилетние мальчишки. И вышел нам плен, – рассказывает Василий Федорович.
Он называет плен, который ему удалось пережить, преддверием ада на земле. До мая в лагере почти не кормили. Основной пищей служили трупы лошадей, убитых в ходе зимних боев, плюс чай с сахарином. К весне есть падаль стало невозможно, в желудке не удержать даже с помощью толики сахарина. Отощали вконец. За сутки гибло от голода по 10-12 военнопленных. Только к лету немецкое командование сообразило, что «негуманно» переводить трудовой ресурс, стали выдавать по 400 граммов крупы на четверых. С травой кашу смешаешь, и, вроде бы, нормально, главное – без падального вкуса. Потом пленных передали саперным частям, использовали на ремонте местных дорог и маленьких временных мостов.
По словам Василия Киреева, их освободили уже под Минском, куда в ходе отступления занесло вражескую саперную часть. После проверки, понятное дело, бойца вновь направили в действующую армию. Даже, по его просьбе, в минометное подразделение заряжающим орудия. Однако в минометчиках удалось побыть недолго. Шло наступление в Восточной Пруссии. Немцы сопротивлялись ожесточенно. Красная армия несла потери в пехотных частях. Не успевшего обжиться в минометчиках Василия Киреева вернули в пехоту.
– По сравнению с 1941 годом, война теперь шла по другим, нашим, правилам. Теперь уже наша артиллерия буквально перемалывала укрепления врага. И только тогда давали команду «в атаку», захватывать окопы, где отвечать стрельбой могли единицы. Знаете, потом в окопы заглядывать было страшно. Мысль о том, что это возмездие за содеянное в нашей стране, меньше всего приходила в голову на фоне такой жути. Нельзя людям гибнуть в таких мясорубках, – делится воспоминаниями Василий Федорович.
Под Белостоком Василия Киреева ранило. Ночью рота занимала якобы пустующую территорию и наткнулась на пулеметные очереди и ядреный русский мат. Власовцы! Начали окапываться. Вот тут-то и настигла Василия пуля. Он только и почувствовал, как сверху в него точно молотом ударили. Ну а дальше – медпункт полка, фронтовой госпиталь, операция. Сказал санитару, дескать, меня, кажется, в пятку ранило. Тот удивился: «твоя, дружище, пятка до колена в окопчике стоит».
Непростой оказалась рана. Загипсованного (словно мумия) бойца отправили на лечение в Подмосковье. Но тут пришла иная беда. Под гипсом завелись вши – еще одна фронтовая напасть. Обездвиженному с ними бороться трудно. Тем более из-за них рана дико болела и гноилась. В Зеленогорском госпитале не выдержал и ложкой проковырял дырочку в гипсе, чтобы удалить скопившийся гной. За такую самостоятельную операцию мог бы угодить под трибунал. Врачи, конечно, ругались, но гипс сняли, рану обработали и наложили новый. После чего Василий трое суток отсыпался.
Действующая армия была уже не для него. На костылях вернулся в родное село, устроился киномехаником. Когда до Конышевки дошла весть о Победе, осознал, какое же это счастье – остаться живым, несмотря на все повороты судьбы. Василий дал себе слово, что будет работать, строить страну и создавать новую судьбу.
Он закончил Воронежский СХИ, по направлению был распределен инженером в Камыши на ЧС МИС, где трудился до пенсии. Работал ведущим инженером, руководителем тракторной лаборатории, управляющим опытного хозяйства, возглавлял профсоюз, командовал народной дружиной, был депутатом местного совета, выступал в школе с рассказами о минувшей войне. Единственное, что его сегодня огорчает, что коллектив, которому он отдал больше 46 лет, по его мнению, мало уделяет внимания своим ветеранам. Хотя, думаю, подобного рода «обида» меркнет перед жизнелюбивым характером этого человека.
А еще он вырастил двух замечательных сыновей.
А еще он замечательный певец.
До 96 лет пел в районном хоре ветеранов войны и труда. Обещал вернуться, как только в хоре появится еще один солист-мужчина. Вот только перелом ноги вылечит – и вернется.
Видите, рядовой пехоты сдержал свое слово и создал вторую судьбу.
Борис КИРЯЕВ,
фото автора