«С себя вину не снимаю»: покаяние осужденного за экстремизм из курской колонии

Фото из архива «Курской правды»

— Здравствуйте, как вас зовут? 

— Меня зовут Дмитрий.

— Это ваше настоящее имя? Оно как-то не свойственно для вашей родины.

— Нет, не настоящее. Настоящее я не скажу.

— Почему?

Наш собеседник жмет плечами и отворачивается.

Позже сотрудники исправительного учреждения пояснили, что осужденные по экстремистским и террористическим статьям, как их по-простому называют в народе, общаться с представителями журналистского сообщества не торопятся, впрочем, как и показывать лица на камеру или называть настоящие имена. Не чем гордиться, да и страх, что на воле их «ждут» родственники пострадавших тоже не отпускает.

Но есть и те, кто осознал не только последствия своего поступка, но и то, в какую паутину лжи и манипуляций попал. Правда на осознание пришлось потратить от 6 до 10 лет – у кого как.

— На родине было туго с работой, вот и подался на заработки, в 2006 году приехал в Москву. Был женат два раза, дети есть, но это те, что до моей жены, а что я сейчас женат, те дети не считаются.

Дмитрий мнет шапку и старается не смотреть в глаза.

— Скучаю очень по детям. У меня дочка и сын. Дочка уже большая, сын маленький. Когда я оказался в колонии, все очень удивлялись, что жена от меня не отказалась. Родители тоже остались на связи. Если бы жена от меня отвернулась, я не знаю, как бы я был. Одному совсем тяжко. А она приезжает на свидания, детей привозит. Дети не знают, что я в колонии сижу. Думают, что работаю на закрытом предприятии. Я их очень люблю, ценю. Мне многие осужденные говорят, что мне повезло. Я Всевышнему за жену и детей благодарен.

— А друзья? 

— Нет у меня друзей. Не стало сразу после задержали. Как только стало известно, что я деньги отправлял в Сирию, так все от меня и отвернулись.

— А как же такое произошло? 

— В 2013 году я отправил несколькими платежами больше 100 тысяч рублей террористам в Сирию. Потом еще в социальных сетях смотрел ролики всякие, к себе на страницу их выставлял тоже.

— Какие ролики? 

— Ну всякие запрещенные, там призывы были. За это был осужден на 8 лет, за содействие террористической деятельности, а также за публичные призывы к осуществлению террористической деятельности, публичное оправдание терроризма и пропаганду терроризма.

— Вы сами их находили?

— Нет, у меня брат был. Есть брат, но мы не общаемся, все из-за него. Я когда освобожусь, первое, что хочу сделать – в глаза ему посмотреть, как он так меня подставил. Я с себя вину тоже не снимаю. Моя доверчивость обернулась тем, что теперь моя жена без меня на двух работах надрывается, дети без меня растут. Я потерял 8 лет жизни из-за своей доверчивости и глупости.

— А что сейчас с вашим братом? 

— Я не знаю и знать не хочу, мы не общаемся.

— А деньги он тоже заставлял вас перенаправлять? Вы знали, куда они пойдут? 

— Нет, я ничего не знал, но надо было голову включать. Всем советую – не переводите деньги никому неизвестному! Эти люди, шайтаны, они на наших слабостях играют, запутывают. Вот я тоже запутался, а распутываться всю жизнь придется. Имя грязью замесил, всю жизнь теперь очищаться. Никто дел с террористами не хочет иметь, руки никто не подаст.

— Вы детям своим объясняете эти вещи? 

— Дети маленькие, пусть растут. Свободными будут.

— А в мечеть ходите? Общаетесь с имамом?

— Я строитель и работаю в колонии. Когда начали строить молельную комнату для мусульман, я сразу вызвался. Мы много с имамом говорили. Моя вера – вера мира и любви. Коран против зла. Нельзя чинить зло, убивать людей – это грех, который к тебе вернется злом, как бумеранг.

— Вы слышали, что произошло в Крокусе? Как вы к этому относитесь? 

— Слышал, очень жалко людей, кто пострадал от этих зверей. Они свою веру предали, семьи предали. О чем они думали? Это грех, большой грех, это зло! Прощения этому нет. Нельзя совершить глупость и грех, думая, что тебе все сойдет с рук. Нет, не сойдет, за все надо платить.

— Если бы вы могли отмотать время назад, вы бы изменили события, которые привели вас в колонию?

— Я был бы мудрее и умнее. Я бы все изменил, не допустил бы такой ситуации. Думайте прежде, чем что-то делать…

— А что планируете после освобождения? 

— Сначала навещу родителей, попрошу прощения за все. А потом уедем своей семьей. Я очень хочу побыть с женой и детьми. Буду с ними рядом каждый день. Найду работу, буду работать, чтобы моя семья ни в чем не нуждалась, и чтобы моей жене не пришлось работать. Хочу, чтобы она занималась воспитанием детей. Цветы ей куплю, большой букет, а детям мороженое.