Константин Феоктистов, будущий конструктор и космонавт, в войну был разведчиком

Родился Константин Феоктистов 7 февраля 1926 года в городе Воронеже. Еще в 10 лет Костя решил заняться строительством межпланетных кораблей, записался в энергетический кружок городского Дворца пионеров. Возвращаясь с друзьями из кружка, обсуждали всё подряд: от навыков работы с напильником до устройства Вселенной. Последняя тема часто занимала мальчишек: а что там, за облаками? Мальчишки были уверены, что если хорошо подготовиться, можно сделать, построить всё. Но мирную жизнь школьника нарушила война.

О военном детстве космонавт рассказал в своей книге «Траектория жизни. Между вчера и завтра».

Константин вспоминал:
«Когда началась война, мне было 15 лет. Помню, 22 июня слушал по радио речь Молотова. Дома, кроме меня, никого не было. Я был совершенно уверен: «Какой дурак! Сотрем мы этого Гитлера в порошок в два счета. Хорошо бы на фронт как-нибудь попасть, пока война не кончилась»

Война почему-то все не кончалась. Занятий в девятом классе уже не было. В словах «наши отступают» сосредоточивался, казалось, весь смысл жизни тех дней. Еще летом в городе объявили запись в истребительные батальоны: ловить парашютистов-диверсантов. Мы с приятелями тоже пошли записываться. Но меня не взяли — не комсомолец. Куда деваться, пришлось подать заявление в комсомол (а до начала войны мучился — как бы от этого дела увернуться!).
В конце июня 1942 года немцы начали бомбить Воронеж.
Вот с этого момента, по-видимому, в 16 мое детство кончилось. Стало понятно, что идет тяжелая война. Налеты несколько раз в день, в городе начались пожары.

Отец и два старших брата Константина были на фронте. Взяв с собой корову, мальчик с мамой ушли из города с потоком беженцев.

Мне очень хотелось остаться в прифронтовой полосе. Но жалко было мать одну оставлять. И все же я решил: дойдем до безопасного места, и я вернусь. Двое суток мы шли в потоке беженцев. На третий день, когда мать ушла в соседнюю деревню менять вещи на еду, я написал ей записку, что должен быть там, в Воронеже, и ушел.
Пятнадцатилетнего подростка приняли в разведгруппу Воронежского гарнизона. На следующее утро Константин уже получил первое задание — пробраться в оккупированную часть Воронежа и выяснить, что там происходит, особое внимание надо было обратить на количество и расположение танков. Чтобы попасть на оккупированную территорию, мальчишка переплывал реку, а затем перебежками приближался к городу.

При каждой перебежке – стрельба. Поэтому без конца плюхался носом в землю, имитируя неподвижность, и долго ждал, когда немцы потеряют ко мне интерес, чтобы опять бежать. Вдруг слышу: «Хенде хох!» Поднял голову, смотрю: три немца с автоматами идут ко мне. Повели меня наверх, в рощу, а там уже сплошь немцы. Один по-русски меня спрашивает: «Куда идешь?» Выдаю ему придуманное заранее: «Вернулся в город, чтобы разыскать мать — по дороге из города потеряли друг друга».

Меня посадили в коляску мотоцикла и повезли. Места все знакомые. Привезли в городской парк: вроде штаб какой-то и вокруг машины всякие («Смотри!»). Стали допрашивать. Но я свое гну: «Шел домой, на Рабочий проспект, ищу мать». Снова посадили на мотоцикл и повезли в Бритманский сад. Там оказался еще какой-то штаб или что-то в этом роде. Тот же вопрос и тот же ответ. Приказали: «Ждать!» Потом дали ведро: «Принеси воды!» Пошел к колонке, никого вокруг. Я поставил ведро и, не торопясь, чтобы не привлекать внимания, ушел.

Еще несколько раз Костя переплывал реку и собирал сведения. Во время выполнения третьего задания был убит его друг Валентин Выприцкий. Смерть друга стала для мальчика первым сильным потрясением, до этого он видел много трупов, но это были незнакомые люди, а это был свой, близкий человек. Во время выполнения пятого задания Константина остановил немецкий патруль.

Один из них, высокий, с эсэсовскими молниями в петлицах, схватил меня за руку, что-то крича, и повел через арку во двор. Притащил к глубокой яме, поставил к ней спиной, достал пистолет (отчетливо запомнилось: почему-то не вальтер, не парабеллум, а наш ТТ — опробовал?), снял с предохранителя и, продолжая орать, махал им перед моим носом. Я различил «рус шпион», «партизан», «откуда пришел» и понял: пахнет жареным, дело, наверно, совсем плохо, пожалуй, на этот раз не вывернуться. С эсэсовцем я еще не сталкивался (обычно с патрулями было проще: они почти приучили меня к мысли, что убивать мальчишку немцы просто так не станут). Но и в этот момент страха не было. Даже мелькнула мысль выбить из его руки пистолет и дать деру, но тут же понял: бредовая мысль, слишком здоров немец.

Внезапно в глазах немца что-то изменилось. Я не успел испугаться, увидел только мушку на стволе пистолета, когда немец вытянул руку и выстрелил мне в лицо. Я почувствовал будто удар в челюсть и полетел в яму. Упал удачно. Падая, перевернулся на живот и не разбился: грунт был твердый, и на дне ямы валялись осколки кирпичей. На какой-то момент я, наверное, потерял сознание, но тут же очнулся и сообразил: не шевелиться, ни звука! Так и есть, слышу разговор, значит, их уже двое, немец столкнул ногой в яму кирпич, но в меня не попал.
Переговариваясь, оба ушли со двора. Я лежал и чувствовал сильную боль в подбородке и слабость во всем теле. Потом встал на дне ямы — глубоко, метра полтора-два, как выкарабкаться? Вдруг слышу — немцы возвращаются! Я тут же рухнул лицом вниз, мгновенно приняв прежнюю позу. Они подошли к яме, обменялись несколькими фразами и не торопясь ушли. Я полежал еще немного, поднялся и все-таки выбрался наружу.

До вечера раненый Константин прятался, в темноте пошёл в сторону реки, но сил не хватило, уснул. Весь следующий день мальчик опять прятался, боялся даже пошевелиться, потому что недалеко находились немцы. Только на вторую ночь он добрался до реки и переплыл на левый берег. В первой же деревне знаками, так как не мог говорить, попросил воды, но не смог сделать ни одного глотка, вода не проходила в горло. Пуля, как потом выяснилось, прошла через подбородок и шею, навылет, опухоль в шее мешала и говорить, и пить. Разведчики отправили Константина в госпиталь. Через две недели, как только стало легче, он сбежал оттуда в свою часть. Мальчишку отправили долечиваться в медсанбат, который располагался неподалеку в лесу. Константин мечтал вылечиться и продолжить свою деятельность, но не удалось.

Через несколько дней вдруг появилась моя мать. Надо же, нашла! Мать моя была женщиной крутой. Бросила корову, вещи, сумела проникнуть в прифронтовую полосу, узнала о моей судьбе, нашла госпиталь, где меня уже не было, и наконец нашла меня. Попался, одним словом. И повезла она меня в тыл, в Коканд. Я особенно и не сопротивлялся. Шел сентябрь, начался учебный год. Успел только заехать в свою разведгруппу, попрощаться.

Долгую и плодотворную жизнь прожил Константин Петрович Феоктистов, стал первым в мире ученым-космонавтом, многое сделал для космонавтики и науки в целом. Константину Петровичу было присвоено звание Героя Советского Союза, его именем назван кратер на Луне, улицы в Воронеже, Россоши и Камышине. Школа № 5 города Воронежа, в которой учился Константин Петрович, носит его имя.

Константин Феоктистов долгие годы вел переписку с курским музеем «Юные защитники Родины». Он подарил музею свою книгу. В экспозициях сегодня представлены фотодокументы о боевой юности космонавта.

#днидоПобедыКП